Здравствуйте. Это вопрос не совсем по теме, но мне кажется, что я перемешиваю во многих вещах психологию с философией. Подумав, стало ясно - психология - наука о мышлении и т.п. людей, а вот философия... В общем - не могли бы вы по больше описать то, что отличает философию (мышления например) от психологии...

(вопрос задан 20 января 2002)

Позволю себе небольшую предварительную реплику: "наука о мышлении" - все же определение философии, а не психологии. А "люди" здесь явно лишние, ибо "люди" (те, у которых все всегда как у людей) в строгом смысле есть то, что не мыслит. Впрочем все это - на правах афоризма.

Однако отделаться афоризмом было бы недобросовестно, т.к. "перемешивание во многих вещах психологии и философии" - явление не только весьма распространенное, но и отчасти закономерное (вроде "исторической закономерности"). И раз уж мы позволили себе смешивать жанры, попробуем обрисовать эту историю в духе анекдота.

Однако анекдота двухсерийного, и начнем мы с философии и науки. Каждая из этих дам имеет странную склонность иногда представляться именем другой: Философия подписывает свою визитную карточку "наука (наук)", Наука небрежно замечает: "вообще-то я и есть философия". Бывает и наоборот (когда дух ревности - "она слишком много знает!"/"а она слишком много умеет!" - сменяется глубокой личной неприязнью) - Философия говорит, что Наука сама не понимает, кто она такая; Наука считает философов недобросовестными учеными (то есть теми, кто придумывает то, что не может открыть и наглядно продемонстрировать). В чем же проблема?

Жила-была такая дама Философия (родилась она, как принято считать, в V в. до н.э.), привыкшая к обхождению весьма почтительному - немало людей уважаемых почитали ее более всех других, - пережила она "расцвет античной культуры" и дожила до "варварской средневековой Европы", когда была разжалована в служанки другой дамы - Теологии - в общем-то доброй, только со склонностью к пиромании. Но прислуживаться, как мы помним, тошно. И вот она, Философия, решила добыть себе свободу (а на дворе был уже XVI век). Способ был избран весьма простой: жить по средствам (прямо как в России перед последним (?) экономическим кризисом), т.е. переводя это на "язык познания", обходиться только тем, достоверность чего может быть продемонстрирована без каких-либо займов (ведь в качестве доказательства можно "занять" бога, здравый смыл, мнение старших товарищей, социологические опросы, последние решения партии и т.д.) - т.е. аподиктически. Это стремление доверять только тому, что можно доказать (или в чем невозможно усомниться) стало для помолодевшей в один миг Философии залогом свободы ея, и, чтобы это свободу подчеркнуть еще и терминологически, она стала именовать себя Наукой (примерно так это понятие и родилось - раньше его не было). И вот бедная недавняя служанка Философия начала потихоньку богатеть, ибо обходиться только тем, что можешь себе позволить, экономически весьма плодотворно. Забегая вперед, скажем что одним из самых богатых в этом смысле был обергруппенфюрер диалектических войск Г.В.Ф. Гегель, который мог купить в общем-то все на процветающем, как ему казалось, рынке познания (впрочем, позже многие его векселя были опротестованы - но встретить их в ходу можно и до сих пор).

Однако капитал, как мы знаем, штука весьма противоречивая. Одно дело работать в поте лица, чтоб заработать на пропитание, и совсем другое дело - работать с накопленным уже капиталом: вкладывать, реинвестировать, объявлять банкротство и т.п. Это разные профессии. И вот наметился раскол: те, кто работал "на земле" ("на заводе", "на холсте" - одним словом, в непосредственном контакте со "средствами производства"), именовали себя Философами, а те, кто решил иметь дело уже с плодами этого производства (и их всеобщим эквивалентом), - стали Учеными.

Анекдот наш пробрел несколько марксистский оттенок, но все это можно было бы, безусловно, сказать и по-другому. Суть же в следующем (имея в виду наше анекдотическое различение философии и науки): философа земля (не в буквальном смысле!) "интересует" как то, что позволяет ему оставаться свободным и не брать в долг; для ученого вопрос в том, как использовать ее наиболее эффективно (каким навозом удобрять, чтобы увеличить сбор урожая), - т.е. все сводится к продуктам производства (т.е. познания). Средства же производства (земля, комбайны, рабочая сила) для него "интересны" как то, от чего зависят характеристики продукции.

Конец первой серии

P.Ar.

Вторая серия. Философия и психология

Искомое различение этих "дисциплин" отчасти уже прояснено: психология отлична от философии статусно. Одна подчеркивает свое отличие от науки уже на уровне первоначальных определений, тогда как другая именно как науку (в ее послегегелевском, предельно позитивном смысле) себя позиционирует. Они, однако, могут быть различены также и предметно, каковое именно разделение занимало умы всех ведущих философов конца XIX - начала XX века, поскольку именно тогда психология как наука только появилась. Принято считать, что особую прыть в борьбе с психологизмом проявил отец феноменологии Эдмунд Гуссерль, поначалу, правда, тоже называвший свою дщерь "дескриптивной психологией" (в отличие от объяснительной или научно-нефилософской). Мотивы, сближающие философию как науку о мышлении вообще и психологию как науку о высшей нервной деятельности по-человечески вполне понятны: на свете много людей, склонных путать мозг и сознание и ставить физическое состояние нашего серого вещества в прямую связь с интересующими нас проблемами. Именно такую постановку вопроса Гуссерль называет натурализмом в философии, ярчайшим представителем которого для него является экспериментальная психология.

Натурализм есть понимание природы как единства пространственно-временного бытия по точным законам. Поскольку такая позиция не берет в расчет ничего кроме физической природы, она приводит к натурализированию сознания и натурализированию идей, всех абсолютных норм и идеалов. В этом плане натурализм есть истолкование законов мысли как законов природы.

Всякая естественная наука (а именно ею и является психология) по своим исходным положениям наивна: исследуемая ею природа существует для нее просто в наличности. Психическое, данное как переживание "я", оказывается всегда уже соединенным с известными физическими вещами, называемыми телами. Таким образом, всякое психологическое суждение заключает в себе полагание физической природы. При этом остаются без ответов многие вопросы: как игра сознания (понятого как психика) может давать объективную значимость, относящуюся к вещам, которые существуют сами по себе; почему правила игры сознания не безразличны для вещей? Хотя эти загадки внутренне присущи естествознанию, их решения остаются принципиально трансцендентными ему по своим предпосылкам и результатам.

Получается, что если философская теория познания (а именно такой желает быть феноменология в противовес психологии) хочет исследовать проблемы отношения между бытием и сознанием, то она может иметь в виду бытие только как коррелят сознания. Другими словами, исследование должно быть и только и может быть направлено на сущность сознания, на то, что "есть" сознание само по своему существу, и в то же время на то, что оно "означает", равно как и на различные способы, какими оно сообразно с сущностью этих образований мыслит "предметное" и "выявляет" его как "значимо", "действительно" сущее.

Всякий род предметов должен сам проявиться в сознании и сделаться данностью. Смысл высказывания о предметности, что она есть и познавательным образом проявляет себя как сущее и притом сущее в определенном виде, должен из одного только сознания сделаться очевидным и без остатка понятным. Поскольку же всякое сознание есть "сознание о...", постольку изучение сущности сознания включат в себя изучение смысла сознания и предметности сознания. Феноменологически изучить какой-либо род предметности в его сущности значит проследить способы его данности и исчерпать его существенное содержание в соответствующих процессах "приведения к ясности".

Таким образом, феноменология и естествознание сознания обе имеют дело с сознанием, но в различной установке: психология должна оперировать с "эмпирическим сознанием" как с существующим в общей связи природы; напротив, феноменология должна иметь дело с "чистым" сознанием - как с тем, что только и делает возможной всякую данность.

Таков наиболее значимый для философии ХХ века контекст сопоставления и противопоставления философии и психологии. В числе других упомянем психоанализ и аналитическую психологию с непроясненным дисциплинарным статусом или экзистенциальную психологию, положившую в свою основу философские наработки экзистенциализма. Неизменным остается одно различие: всякий раз, когда философия трактует о сознании как таковом, его конституции и его предметностях, психология пытается найти объективное разрешение этих рассуждений на каком-то конкретном сущем (будь то сознание или психика); или - всякий раз, когда философия трактует о человеческом бытии и его устройстве, психология превращается в терапию постольку, поскольку имеет своим предметом конкретную жизненную ситуацию.

ОС